Мефистофеля выводят в люди

В Саратовском академическом театре оперы и балета поставлена новая работа уральского композитора Владимира Кобекина «Маргарита», посвященная неудачной любви Мефистофеля. Перепутанные судьбы средневекового персонажа и современной российской оперы распутывала Екатерина Ъ-Бирюкова.

При первом же свидании с Маргаритой (Ольга Кочнева) Мефистофель (Дмитрий Соловьев) стал настоящим человеком

Мировая премьера — редкое в наших краях событие, даже если речь идет о Владимире Кобекине, авторе полутора десятков поставленных опер и, если вдуматься, главном оперном композиторе страны. В последние годы, правда, это имя немного ушло в тень. Самой свежей его премьерой оставался «Молодой Давид» в Новосибирске, которого лет семь назад привозили в Москву на «Золотую маску» и который, кстати, стал началом оперной карьеры режиссера Дмитрия Чернякова. Но в следующем сезоне Московский театр имени Станиславского и Немировича-Данченко обещает поставить кобекинского «Гамлета». И вот только что к творчеству композитора обратился Саратов — свеженькая постановка будет одним из главных событий его майского Собиновского фестиваля, отмечающего в этом году свое двадцатилетие.

Как несложно заметить, мелочиться с темами Кобекин не любит. Опера «Маргарита» написана по мотивам легенд о Фаусте, и ее главная героиня охотно откликается на имя Гретхен. Впрочем, это уже не та Гретхен, да и Фауст постарел. Зато Мефистофель молод и горяч. И вот в уме Фауста зреет мефистофелевский план — заставить своего друга влюбиться и наконец сделать его человеком. Отправной пункт сюжета прямо-таки вызывает сочувствие. Но, увы, дальнейшие перипетии, придуманные либреттистом Евгением Фридманом и своими изгибами и стилистикой дающие фору бразильскому сериалу (никого не оставляет равнодушным рассказ Гретхен о случайном изнасиловании и сообщение о том, что Мефистофель, оказывается, не может иметь детей), в итоге приводят к тому, что за мужские игры, как обычно, расплачивается женщина — Маргарита (в этой роли звездит заслуженная примадонна театра Ольга Кочнева) становится проституткой.

Рискованность саратовского театра, не испугавшегося предложить своей публике совершенно новое название, до некоторой степени объясняет тот факт, что «Маргарита» изначально задумывалась автором в жанре мюзикла и, даже сильно посерьезнев, эту свою родовую особенность сохранила. Солисты, отпев куплеты, принимаются выяснять отношения в немного тягостном для себя разговорном жанре, а музыка стремительно маневрирует между изысканностью и банальностью — это у стоящего за пультом маэстро Юрия Кочнева как раз получается удивительно органично. Только что звучал деликатный кобекинский минимализм, и вот уже его сменяет витальная пафосность, будто взятая напрокат у «Детей капитана Гранта», а еще немного — и на полном серьезе громыхает средневековая секвенция «Dies irae», испокон веков используемая композиторами для иллюстрации самых безнадежных настроений. И во всех случаях видна рука мастера, который, непонятно, издевается или все-таки нет?

Ставили спектакль молодые выпускники Российской академии театрального искусства — режиссер Дмитрий Исаичев и сценограф Александр Арефьев. Для них опера господина Кобекина, как когда-то и для Дмитрия Чернякова, тоже стала первой. Они поселили своих героев в портовый кабачок, основные посетители которого матросы и проститутки (раскрепощенность женской части хора — предмет особой гордости театра). Одна половина декораций — огромный, никуда не плывущий и постепенно разлагающийся корабль — напоминает об опере Вагнера «Летучий голландец». Другая часть — столы, стулья, официанты и старенькое пианино, на котором бренчит пианистка в черной шляпе, — напоминает о таверне из оперы Прокофьева «Огненный ангел», в которой тоже заседали Фауст с Мефистофелем.

Другие детали, демонстрирующие постановочную стильность, — шезлонги, бадминтон, тени на стене, обнажающие двойственность душ, детская хлопушка, заменяющая чудеса, и повешенный за галстук пульт из оркестровой ямы, заменяющий труп, четко сколоченная полифония массовых сцен и обаятельная дерганость самого интересного персонажа — очеловеченного Мефистофеля. Для первой работы — совсем немало.

Екатерина БИРЮКОВА
«Коммерсантъ» № 72 (3648)